В гости через форточку - Артур Кухта

Она всё повторяла, что именно три. Говорила, что сын её в три годика уже какие-то стихи рассказывал. А сейчас боялась, как бы за эти три года не разучиться говорить.

– Три года, три года…

А я всё отвечал:

– И никого ведь не убил…

– Не убил. Ты что! У нас и за выстрелы сажают, особенно если человек за правду стрелял.

Но за какую такую правду стрелял Ваня, мне кажется, в деревне мало кто знал. Однако все были уверены: стрелял не просто так. Жорж после этой истории, послал к чертям всю деревню и уехал в город. Как это с прыщом происходит, сам выдавился с чистого лица. Рита, как я понял, работает с утра до ночи: помогает своей маме, и маме Вани, тоже почти своей.

– Они ведь поженятся, – сказала Пелагея Федоровна. – Дети мои хорошие…

И чтобы доказать это, с какой-то даже гордостью достала несколько писем от сына.

– А вот Рита ему сегодня написала. Посмотрите.

«Тебя там не обижают?» – прочитал я размашистую строчку; и холодок резанул по сердцу.

– Не надо писем, – сказал. – Это личное.

– Ну хоть эти, от сына.

Должно быть, Рита каждый раз спрашивала, не обижают ли там… Но Ваня всё отвечал: нет. Говорил, что люди везде одинаковые. На каждого пятого только Жорж попадается, а так все хорошие. Слова «Жорж», конечно, не писал, но это и так все поняли.

– Я пойду, Пелагея Федоровна… У меня поезд скоро.

Мы проговорили два или три часа, а простились за минуту. Кем я был для неё – так и не узнала. Сказал ей, что пишу. Куда? Зачем? Это не важно. Даже имя не важно.

С каждым шагом делалось всё тяжелее. Мне казалось, что нельзя так закончить рассказ.

Я остановился и посмотрел на чёрно-красный забор, на дом, на ветхий сарай за ним.

«Загляни внутрь, – сказал бы мне читатель. – Нет у них собак, смелей».

И я послушался.

Перебираясь на корточках через кусты крыжовника и малины, я подполз к воротам сарая. Оттуда доносился треск, будто бы кололи дрова. Я заглянул внутрь и увидел девушку в голубом платье. Рита занесла топор… и передумала.

– Вам что надо? – нахмурилась она. – Вы кто такой?

Нельзя, наверно, описывать героиню на последних строчках. Говорить про острый хищный нос, про орлиные глаза, про жилистые руки, которыми и обнять, и задушить можно.

– Вы кто такой?! – шагнула она ближе.

Дикий зверь в женском обличии. Нельзя её поймать, нельзя посадить в клетку, нельзя пока не захочет. А если захочет, то навсегда.

– Что…

– Я рассказал остальным, – вырвалось наконец – Как вы просили.

По спине холодок. Я сделал раз, два, три шага назад… бросился к кустам, к забору, перепрыгнул! И по узкой просёлочной дороге со всех ног побежал на станцию. И так быстро, как никогда до этого.

Орешек

В один из январских дней, Евгений Романович, закутавшись в красный шерстяной халат, сидел на застекленной террасе загородного дома. Растянувшись в кресле-качалке, он наслаждался первыми днями богатой и спокойной старости.

Конец ознакомительного фрагмента.